![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Сезон клубники уже на излёте.
Прошёл и февраль, и март почти.
Вот только трава начала расти -
И всё уже в последнем расцвете.
Сияющий кислород травы,
В нём воробьёв упоённый щебет
Как яркое облако сна, прикрыл
Здесь перманентность глины и щебня.
(no subject)
Jan. 28th, 2017 07:16 pmЛиловая тьма, как цветок,
Распустилась вокруг.
Цветок ароматный,
Что шёлков, и свеж, и упруг.
Накрыла шатром
Измождённые солнцем дома.
Кофейною чашкой вверх дном
Перевёрнута тьма.
В беспечном задоре
Влетер ветерок - и угас.
Родился над морем
И пахнет травой ацелас.
Ехидный намёк,
Что мол комната - душный чердак.
И музыкой ночи звучит
Перекличка собак.
В далёких и милых,
Туманно-дождливых годах
Так лаяли псы по деревне
В далёких дворах.
Горел неискусственным светом
Холодный янтарь,
Глаз ночи и сердце рассвета -
Печальный фонарь.
3/10/94
очень старое - про лицо неба
Jan. 28th, 2017 07:09 pmВзглянуть лишь стоило на небо - и в груди
Раскрылось что-то, как цветок на тонком стебле.
Как крылья бабочки, такой же голубой.
Как жилки милого небесного лица,
Дрожащего от жгучих слёз.
Март 1998
(no subject)
Dec. 26th, 2016 06:01 pmИ снова наступают именины
Усталости, тоски и темноты.
И обнял сердце вес декабрьской глины,
Промерзшие свекольные бурты.
Вагончик сторожа придавлен серым небом.
Обогреватель, чайник, хлеб, сардины
И то, что может быть вернешься ты --
Шершавый желтый свет из середины
Усталости, тоски и темноты.
Майский пейзаж
May. 29th, 2016 12:51 pmМеня измучил призрак мая
Прохладным веяньем своим,
Где тень от старых яблонь рая
Ложится светом голубым,
Где белый диск луны, сгорая,
Прозрачный оставляет дым.
Жизнь - никакой не миг, а море,
Когда оглянешься назад.
Теряясь в солнечном просторе,
В слезах соленых тонет взгляд
По кораблям, груженным горем,
Что под водой его лежат.
про математику, что ли
Feb. 18th, 2016 02:24 amили про чертоги разума (не моего:)
(из ооочень старого)
***
Блестят алмазом ледяных парабол
Взмывающие в вышину рога,
И низвергаются обратно на пол
Снопы лучей и ярких игл стога.
Из граней аметиста соткан грот
Просчитанный - но путь его неведом
Вдали, во мгле. Должно быть, счастлив тот,
Кто может мучиться подобным бредом.
Из тонкой черной стали пауки
На веточках кристаллов так легки
В лесу диковинных и резких линий.
О, странные создания ума,
Вокруг которого сгустилась тьма
И над которым свод хрустально-синий!
из очень старого
Jan. 18th, 2016 01:36 amИз синей-синей бездны наслажденья
Всплывает к небу
Белое лицо,
Чтоб раствориться в синеве
С закрытыми глазами.
Сквозь огненные полосы и искры
Доносятся слова
"Открой. Возьми. Тут сердце".
(31.08.97)
Лето накатило и проносится по нам
Как темный ржавый раскаленный товарняк.
Тяжелый, черный, тошнотворный солнца взгляд
Уже с утра через одежду липнет к коже.
Из-под жары ни горизонта не видать, ни сентября.
Пригнись и затаись, не то раздавит.
Так страшно, наглухо, в железе, изнутри.
В стоячем ветре, неподвижном как кисель,
И страх, и ненависть срываются с цепи.
Что если воду перестанут подавать? Что если электричество отрубят?
Кто вышел из дому сегодня, чтобы жечь, стрелять и резать?
Заголовки новостей – как сбывшийся кошмар.
Как будто кровью надписи на стенах проступают.
А стены дома и машины скорлупа
Становятся всего лишь хрупкой, ненадежной оболочкой.
И проезжая через южный Тель Авив
Боишься сесть на мель, а то и вовсе абордажа.
Ведь пеший, выброшенный голым в этот мир,
Становится подвержен уже совсем другим законам.
Как темный ржавый раскаленный товарняк.
Тяжелый, черный, тошнотворный солнца взгляд
Уже с утра через одежду липнет к коже.
Из-под жары ни горизонта не видать, ни сентября.
Пригнись и затаись, не то раздавит.
Так страшно, наглухо, в железе, изнутри.
В стоячем ветре, неподвижном как кисель,
И страх, и ненависть срываются с цепи.
Что если воду перестанут подавать? Что если электричество отрубят?
Кто вышел из дому сегодня, чтобы жечь, стрелять и резать?
Заголовки новостей – как сбывшийся кошмар.
Как будто кровью надписи на стенах проступают.
А стены дома и машины скорлупа
Становятся всего лишь хрупкой, ненадежной оболочкой.
И проезжая через южный Тель Авив
Боишься сесть на мель, а то и вовсе абордажа.
Ведь пеший, выброшенный голым в этот мир,
Становится подвержен уже совсем другим законам.
старое стихотворение (по мотивам сна)
Jul. 14th, 2014 11:14 pmвсплыло в разговоре - значит, пускай уже будет тут.
2.04.97
Откройте, откройте!
Пустите меня, я замерзла,
я так устала, я больше не могу!
Пустите, откройте!
Пусть хоть лучик света
пробьется
сквозь щелку в ваших дверях!
На подталом несвежем снегу
остаются следы.
В них на дне – ледяной маслянистой воды
натекает тоска.
А над ними, в ушедшем закате,
в сумерках бьется безумное пламя
из слез моих, ледяного дыханья широкого ветра
и голых черных деревьев.
Света, света!
Нет ничего, что дороже
мне в этом мире –
как оказалось,
когда я его вдруг не вижу.
2.04.97
Откройте, откройте!
Пустите меня, я замерзла,
я так устала, я больше не могу!
Пустите, откройте!
Пусть хоть лучик света
пробьется
сквозь щелку в ваших дверях!
На подталом несвежем снегу
остаются следы.
В них на дне – ледяной маслянистой воды
натекает тоска.
А над ними, в ушедшем закате,
в сумерках бьется безумное пламя
из слез моих, ледяного дыханья широкого ветра
и голых черных деревьев.
Света, света!
Нет ничего, что дороже
мне в этом мире –
как оказалось,
когда я его вдруг не вижу.
Облачный закат
Feb. 9th, 2014 12:59 amНебо
Перевернуто ветром.
Перистые дневные
Поверх зенита
Наискосок.
Кучевые ночные
Наплывают с востока,
По два да по три.
Откуда ни возьмись -
За ними луна.
Уже непрозрачная,
Светится сливочно-белым.
Перевернуто ветром.
Перистые дневные
Поверх зенита
Наискосок.
Кучевые ночные
Наплывают с востока,
По два да по три.
Откуда ни возьмись -
За ними луна.
Уже непрозрачная,
Светится сливочно-белым.
танки по дороге
Jan. 29th, 2014 11:19 pmЗавороженно
Смотрит в небо младенец.
В такт музыке
Ритмично бегут фонари
По нежной серой ряби.
Нежно, волшебно
Светится бензоколонка
В дымке сумерек.
Туманно-желтый маяк
С гирляндой огней вокруг.
Смотрит в небо младенец.
В такт музыке
Ритмично бегут фонари
По нежной серой ряби.
Нежно, волшебно
Светится бензоколонка
В дымке сумерек.
Туманно-желтый маяк
С гирляндой огней вокруг.
В вечернем воздухе над нами
Сияет сноп закатных спиц.
Хрустенье щебня под ногами
Перекрывает пенье птиц.
Сухих холмов мускулатура
Являет сдержанный размах.
Ландшафтная архитектура
Здесь задана уже в холмах.
Пейзаж, закрытый для ремонта,
На небо, словно на экран,
Нанес, слепив из горизонта
Строитель Дани Караван.
Стихи, отлитые в бетоне,
Увенчивают холм крутой
Тяжелым грифелем на фоне
Штриховки тускло-золотой.
И люди – словно там стояли
В теченье не минут, а лет.
И три акации вписали
Свой совершенный силуэт.
И, медленно на склон взбираясь,
Что стар, как книга Бытия,
Непроизвольно выпрямляюсь –
Что, если вдруг впишусь и я?
Март-август 2013
Сияет сноп закатных спиц.
Хрустенье щебня под ногами
Перекрывает пенье птиц.
Сухих холмов мускулатура
Являет сдержанный размах.
Ландшафтная архитектура
Здесь задана уже в холмах.
Пейзаж, закрытый для ремонта,
На небо, словно на экран,
Нанес, слепив из горизонта
Строитель Дани Караван.
Стихи, отлитые в бетоне,
Увенчивают холм крутой
Тяжелым грифелем на фоне
Штриховки тускло-золотой.
И люди – словно там стояли
В теченье не минут, а лет.
И три акации вписали
Свой совершенный силуэт.
И, медленно на склон взбираясь,
Что стар, как книга Бытия,
Непроизвольно выпрямляюсь –
Что, если вдруг впишусь и я?
Март-август 2013
Динамики включены
Песни из окон звучат
А хочется тишины
Просто послушать закат
Если я выключу звук
То во все окна рекой
Хлынет стоящий вокруг
Прохладный летний покой
Тихий электрогибрид
Стертой резиной шурша
Длинной аллеей скользит
Как росчерк карандаша
В гуще ветвей джаккаранд
Тех самых, что не сирень
Растет, как ночной туман
Густая мягкая тень
Жар уходящего дня
Сжигает тучки во сне
Их розовые края
Плавятся в голубизне
Оглянешься – за плечом
Весь мир пронизал закат
Последним красным лучом
Как осью координат
Песни из окон звучат
А хочется тишины
Просто послушать закат
Если я выключу звук
То во все окна рекой
Хлынет стоящий вокруг
Прохладный летний покой
Тихий электрогибрид
Стертой резиной шурша
Длинной аллеей скользит
Как росчерк карандаша
В гуще ветвей джаккаранд
Тех самых, что не сирень
Растет, как ночной туман
Густая мягкая тень
Жар уходящего дня
Сжигает тучки во сне
Их розовые края
Плавятся в голубизне
Оглянешься – за плечом
Весь мир пронизал закат
Последним красным лучом
Как осью координат
вдруг вспомнилось старое стихотворение
Feb. 9th, 2013 10:20 pmВ глубокой луже - ветка эвкалипта
И влажный золотой небесный свет.
Ворона в сером деловом костюме
По-деловому тащит серым клювом
Какой-то целлофановый пакет.
Ага, вдали автобус показался
И быстро подъезжает к остановке.
Народ задвигался, засобирался,
И я за ними - сумку на плечо
И кошелек давай искать в кармане.
Не помню, эта песенка о чем,
Где смертью маленькой назвали расставанье.
И улетают за спину деревья
Тяжелым и ныряющим полетом -
Огромные косматые вороны,
Зеленые, растрепанные кроны.
А из кабины радио вещает.
Я снова еду, чтобы провести
Неделю в этом городе тоски,
Где воздух жидкий и не насыщает.
Там вечером больного солнца свет,
Оранжевый, разбавленный, холодный
Скользит, не грея, по земле безводной,
А небо - словно бы с чужих планет,
Настолько ярко светится и странно.
Костистые и голые холмы
Застят вдали размах его пространный,
И бесконечной вдаль и вширь зимы
Космический простор в холмах и в небе.
И влажный золотой небесный свет.
Ворона в сером деловом костюме
По-деловому тащит серым клювом
Какой-то целлофановый пакет.
Ага, вдали автобус показался
И быстро подъезжает к остановке.
Народ задвигался, засобирался,
И я за ними - сумку на плечо
И кошелек давай искать в кармане.
Не помню, эта песенка о чем,
Где смертью маленькой назвали расставанье.
И улетают за спину деревья
Тяжелым и ныряющим полетом -
Огромные косматые вороны,
Зеленые, растрепанные кроны.
А из кабины радио вещает.
Я снова еду, чтобы провести
Неделю в этом городе тоски,
Где воздух жидкий и не насыщает.
Там вечером больного солнца свет,
Оранжевый, разбавленный, холодный
Скользит, не грея, по земле безводной,
А небо - словно бы с чужих планет,
Настолько ярко светится и странно.
Костистые и голые холмы
Застят вдали размах его пространный,
И бесконечной вдаль и вширь зимы
Космический простор в холмах и в небе.
Декабрь.
Угрюмое, тяжкое небо
Рождает во мне
Желание снега.
Не пусто реченье:
Конец - всему делу венец
Последнего месяца
Черный свинец
Хрусталь порождает
Холодных ветров -
Для лица и души
Омовенье.
И ткет из свежейших
Снежинок
К великому празднику
Хрусткий, искрящийся
Лен.
А свет из окон -
Будто мед.
Будто отсвет
Вина из бокала
На белых одеждах.
Все празднуют праздник огней,
И рожденья,
И новых грядущих времен.
(Продолжение:)
Песня светящихся окон
"Скорее,
В светящийся круг очага,
Чтобы сердце согреть на пиру! -
Того, чьей душой овладели снега -
Ледышкой найдут поутру.
Скорей, в это время мороза и тьмы,
Наполните праздничный зал -
И каждый поймет назначенье зимы,
Кто в звездную ночь
Замерзал."
Иерусалим, 19.12.1997
(Продолжение:)
Песня светящихся окон
"Скорее,
В светящийся круг очага,
Чтобы сердце согреть на пиру! -
Того, чьей душой овладели снега -
Ледышкой найдут поутру.
Скорей, в это время мороза и тьмы,
Наполните праздничный зал -
И каждый поймет назначенье зимы,
Кто в звездную ночь
Замерзал."
Иерусалим, 19.12.1997
(не в сезон)
Aug. 2nd, 2012 05:01 pmНовогоднее-2
Декабрь!
Угрюмое тяжкое небо
Рождает во мне
Желание снега.
Когда-нибудь месяц десятый придет,
И снегом, и пеплом
Последних метелей
Он волосы мне заметет.
Свободна!
Закончится женской рекрутчины срок.
В отставку уйдя от игры,
Я на равных смогу
Беседовать с каждым.
Какая свобода!
Тогда
Пускай хоть декабрь -
Не впервой быть в пути
В холода.
Иерусалим, декабрь 1997
Еще темно, но фонари погасли,
А звезды разгорелись, как костры,
Последней яркостью перед рассветом.
Они как налиты живой водой
В предутреннем, насквозь росистом небе.
И воздух, весь пропитанный туманом,
Соткался над землей в живую ткань.
Земля совсем холодная - но дышит,
Хоть влажный холод обжигает пятки.
Ее дыханьем листья абрикосов,
Второй покров поверх зеленой травки,
Магическую власть приобрели:
Их желтизна, покрытая росою,
Вовеки будет для меня реальней,
Чем вид декоративного газона,
Что под ногами у меня сейчас.
(Над ним-то звездная стрела не светит.)
10 января 1995
А звезды разгорелись, как костры,
Последней яркостью перед рассветом.
Они как налиты живой водой
В предутреннем, насквозь росистом небе.
И воздух, весь пропитанный туманом,
Соткался над землей в живую ткань.
Земля совсем холодная - но дышит,
Хоть влажный холод обжигает пятки.
Ее дыханьем листья абрикосов,
Второй покров поверх зеленой травки,
Магическую власть приобрели:
Их желтизна, покрытая росою,
Вовеки будет для меня реальней,
Чем вид декоративного газона,
Что под ногами у меня сейчас.
(Над ним-то звездная стрела не светит.)
10 января 1995
Одуванчик зазеркалья
Nov. 27th, 2011 12:37 pmЗвезда, живое серебро
Пылает в зеркальце блестящем
На черно-красном мотоцикле,
Шарообразным и слепящим
Цветком зимы.
Своеобразный одуванчик.
Его должна держать в ладонях
Алиса, находясь напротив,
За зеркалом, с той стороны.
Там он не жжет, а греет руки.
Там он на коже оставляет
Следы серебряной пыльцы,
А не загар.
Хотя у нас он просто солнце.
Пылает в зеркальце блестящем
На черно-красном мотоцикле,
Шарообразным и слепящим
Цветком зимы.
Своеобразный одуванчик.
Его должна держать в ладонях
Алиса, находясь напротив,
За зеркалом, с той стороны.
Там он не жжет, а греет руки.
Там он на коже оставляет
Следы серебряной пыльцы,
А не загар.
Хотя у нас он просто солнце.
автобусное, декабрьское, ностальгическое
Nov. 27th, 2011 12:34 pm(это совсем уж беспомощное, но чисто ради последнего четверостишия, так и быть)
Декабрьский день, пять градусов тепла.
Вдоль серых улиц - серые деревья.
Мой путь мечтал скорей прерваться дверью.
Декабрь шептал "Усни" - и я спала.
Звеняще мой автобус дребезжит,
Разбрызгивая стынущие лужи.
Он едет этим рейсом, и к тому же
Мне так уютно в зимнем мире жить.
Бензиново-машинное тепло
Не радует, но все же согревает,
А мир снаружи - так всегда бывает -
Застудит, но манит через стекло.
Прозрачные и острые глаза
Пронизывают насквозь, будто льдинки,
И возникают первые снежинки,
И низко нависают небеса.
Смеркается, предчувствуешь мороз,
В домах огни, но ты проходишь мимо.
И воздух превращен дыханьем дыма
В вино зимы, любимое до слез.
(15 ноября 1994)
Декабрьский день, пять градусов тепла.
Вдоль серых улиц - серые деревья.
Мой путь мечтал скорей прерваться дверью.
Декабрь шептал "Усни" - и я спала.
Звеняще мой автобус дребезжит,
Разбрызгивая стынущие лужи.
Он едет этим рейсом, и к тому же
Мне так уютно в зимнем мире жить.
Бензиново-машинное тепло
Не радует, но все же согревает,
А мир снаружи - так всегда бывает -
Застудит, но манит через стекло.
Прозрачные и острые глаза
Пронизывают насквозь, будто льдинки,
И возникают первые снежинки,
И низко нависают небеса.
Смеркается, предчувствуешь мороз,
В домах огни, но ты проходишь мимо.
И воздух превращен дыханьем дыма
В вино зимы, любимое до слез.
(15 ноября 1994)
автобусное, ноябрьское
Nov. 27th, 2011 12:27 pmПо вечерней дороге,
Средь тьмы - по реке из огней
Мы плывем - не плывем
И летим - не летим, как во сне.
С ликованьем реки
Из пустынных и жестких холмов
Выбегает шоссе
На просторы осенних садов.
Не хочу я на лица смотреть,
Я устала от них.
От гудящих вокруг голосов,
Не враждебных - чужих.
Я уставилась в ночь,
Отвернувшись от света к окну,
Где туман золотой
Окружил золотую луну.
Вот и все...
(2 ноября 1994, Беэр Шева - Ашкелон, автобус №366)
Средь тьмы - по реке из огней
Мы плывем - не плывем
И летим - не летим, как во сне.
С ликованьем реки
Из пустынных и жестких холмов
Выбегает шоссе
На просторы осенних садов.
Не хочу я на лица смотреть,
Я устала от них.
От гудящих вокруг голосов,
Не враждебных - чужих.
Я уставилась в ночь,
Отвернувшись от света к окну,
Где туман золотой
Окружил золотую луну.
Вот и все...
(2 ноября 1994, Беэр Шева - Ашкелон, автобус №366)
